Голод
- За столь долгое время, Дертах,
разве ты не научился ненавидеть его пылко и горячо? Или, может, в тебе родилась
страсть иного рода? – усмехнулась Йорда. – Тебя трудно понять. В тебе все
кричит – Ашур-Ашур-Ашур! – но совсем не ясно, что ты хочешь сказать. К чему ты
взываешь?
Вампир слишком долго глядел на
вращение Бьомвиля в пустотах неба, и даже не смог ощутить, как тонкая сухая
кожа живой машины проглотила его, протолкнула по своим коридорам в зал, где,
как сердце, огромный механизм уходил к потолку: сшитый из тел своих подданных,
из железа и серебряных впаек, он блистал в свете ярких прожекторов. Там Йорда,
которую Гаэта приняла за свою мать, врастала в тело своего железного любовника,
и лишь верхняя часть ее тела была свободна от стальных пут.
Дертах пытался молиться. Он
крутил в голове тысячи имен тех, кого знал в прошлой жизни, но одно, самое
важное имя, постоянно ускользало. Вампир теребил рукав сюртука, даже оторвал
позолоченную пуговицу от волнения, но так и не смог произнести вслух имя своего
бога. Он понял, что в этом месте слова застревают в глотке, как рыбные гости, в
тот момент, когда увидел Гаэту, обнаженную и прекрасную – она лежала на полу и
смотрела, как по потолку бегают тени. Она тоже забыла то, самое важное, имя,
она тоже потеряла рассудок и стала частью Бьомвиля, лишившего ее стыда и
подарившего ей мать.
- Дертах…
Голоса раздирали его голову. Он
понял, что это зло, а затем понял и другое, что зло – это он: съеживающееся на
коленях тело, долгое время питающееся кровью, а они, созданные из сплетения
человеческого мяса и машин – почти приравнены к божественному свету. Дертах
осознал, что любая его мысль – слишком грязна для этого места, и каждое
движение его воспаленного от боли мозга оскверняет Бьомвиль – почти физички:
почти оставляет пятна на его сверкающих перекрытиях пола.
- Хватит страдать, вампир. Это
скучно. Это так скучно, - Йорда облизнула губы, и еще более постыдные желания
родились в сердце Дертаха. Такие, о которых долгие годы он даже и не думал –
развратные мысли, недоступные мертвому телу вампира, в этом месте становились
разрешенными. – Мы не хотим питаться твоим страданием.
Он понимал, что и кто перед ним –
те, что пожирают вселенные, смакуя чувства и души. Те, что не знают четкой
грани между болью и ее отсутствием. Но он, все еще одержимый, как и много лет
назад, жаждой знания, хотел знать точно – ЧТО они есть.
- Мы? Мы ищущие. Не больше. Голод
гонит все дальше и дальше.
- Значит, вы зло?
- А урчание в желудке аккенийца –
зло? Ведь он испытывает голод, оттого и складывает свое оружие, чтобы
отправиться в ближайший трактир. Нет, Дертах, он совсем не зол – он
естественен. Рацион только разный. Ты пьешь кровь, он ест свинину и запивает
элем. Ты ведь хотел спросить другое – что едим мы?
- Да.
- В разные столетия мы меняли
форму. Мы были тем, что подкидывали нам миры, в которых заносила нас судьба. Мы
были добром – ангелами; мы были злом – гноящимися останками и пожирателями
детей; однажды я даже была чем-то, что поедало шрамы, оставляя на их месте
чистую кожу. Было много всего, Дертах. Пришла новая пора. И наше оружие уже
запущено.
- Что… ты… - слова впивались в
гортань, и Дертах ощущал, как кровь скатывается из отверзшихся ран в небе вниз,
в желудок. – Что…
- Что я придумала? Это все
придумал Бьомвиль. Но он не имеет рук, и мне приходиться его кормить, - Йорда
тяжело вздохнула. – Давай начнем с другого – будешь ли ты с нами? А точнее,
есть ли у тебя выбор?
- Его ведь нет?
- Нету. Посмотри на мою дочь.
Гаэта нашла с нами счастье. И ты найдешь. В твоем сердце чувство горечи – ты желаешь
Ашура, ты желаешь его смерти. И ты получишь этого вампира, если пойдешь за
нами. Подумай, Дертах, что у тебя есть, кроме этой ненависти – вы так долго
вели беседу. Тет-а-тет. И ты получишь его в свое пользования. А я обеспечу,
чтобы он мог умирать раз за разом в немыслимых муках – так, как захочешь ты. У
тебя есть выбор?
Дертах засмеялся. Он долго
издавал гортанные звуки, складываясь пополам на серебряном полу Бьомвиля,
понимая, что выбора у него нет.
- Славно, - женщина улыбнулась. –
Когда все будет закончено, Гаэта получит Олафа, а ты Ирдриссу. Вы обновите
Лаар, и будете приносить нам жертвы. Мы будем питаться тем, что выращено вами.
Вами. Согласен?
Дертах не думал о том, что будет
дальше, и будет ли вообще, поэтому, не мешкая ни секунды, согласился.
- Тогда вы отправитесь в прошлое.
Ты соберешь армию на земле, а Гаэта направится глубже, в сущую Геенну. Две
армии, две судьбы. И один безжалостный повелитель мира – Бьомвиль.
- Архааль должен умереть?
- Должен. А еще он должен
накормить нас. Мучением. Ты справишься?
- Да. Да, госпожа. Я справлюсь.
- Две армии… да, и еще удар в
самую спину.
Хохот Йорды оглушил вампира.
|
